Алексей Раю
Когда современный человек размышляет о том как христианство стало таким влиятельным и распространилось, а язычество - «отступило», то пожалуй, самую большую ошибку, которую он может сделать — это решить, что христианство распространилось благодаря своей морали, а язычество «исчезло» благодаря аморальности. Настоящая причина, по которой христианство утвердилось как доминирующая религия — было тотальное насилие, которое оно применило по отношению к инакомыслящим в 4 и 5 веках. Сказать точнее, это была «Октябрьская Революция» христианства, когда радикальное христианское крыло насилием захватило власть и подавило — тоже насилием, другие, более умеренные христианские фракции. Эта кровавая победа над другими христианами и над философскими школами, произошла исключительно благодаря тем христианским «святым», для которых не существовало высшей ценности, чем политическое доминирование церкви. Как Владимир насильственно обратил Русь в православие, так и задолго до него, его религиозные предтечи огнем и мечем обратили в христианство Римскую Империю.
Кирилл Александрийский (376-444) — один из множества ранних христианских лидеров, начисто лишенный евангельских моральных ценностей, и продвигавший христианство ложью, манипуляциями, и насилием. Более лживым и кровавым чем Кирилл в его время был только один человек — его предшественник, Афанасий, тоже Александрийский (293-373). Оба они были причислены к «докторам церкви», оба были антисемиты, оба манипулировали властью, и боролись с конкурентами христианства при помощи насилия.
Когда Кирилл собирался стать патриархом, на его место претендовали представители нескольких христианских фракций — гораздо более умеренных, чем фракция Кирилла. Но все уже было готово для того, чтобы именно более радикальная фракция получила преимущество. У радикалов есть свои преимущества и свои методы убеждения. Когда Кирилл стал патриархом, он оказался во главе церкви в том, что мы называем «многокультурным» обществом. Существовало несколько христианских фракций, которые часто оказывались в противоречии с языческим и еврейским населением города. Кирилл проявил полную меру христианской любви как к первым, так и ко вторым, так и к третим.
1. Преступления против новациан и несториан Борьба с другими христианскими фракциями в основном была борьбой с новацианами и несторианами. Богословские отличия, которые обострились между фракциями во время борьбы, использовались Кириллом (как и Афанасием до него) как основание для формального осуждения этих христианских групп. Занимая доминирующее положение в династической религиозной системе власти, радикальное христианское крыло могло без особых трудностей лоббировать свои доктринальные решения. В этих решениях, основные причины — усиление своей власти — оставались в тени, и борьба за ортодоксию преподносилась как двигатель процесса. Это не первый и не последний пример лжи «святых преступников», а их кровавая ортодоксия и было тем, что переросло в средние века в институт инквизиции. Поэтому можно утверждать, что Святая Инквизиция, хотя формально и появилась в средневековье, фактически имеет славное боевое прошлое в лице «докторов церкви», таких, как Кирилл.
Различия с новацианами состояли в том, можно ли принимать назад в церковь тех, кто до этого уже отпал при гонениях. Новациане не принимали. Кирилл требовал принимать. Этот вопрос решался бы локально и не вызывал бы борьбы и раскола, если бы не тот факт, что новациане были крупной христианской группой, борящейся за политическое влияние фракции Кирилла.
Различия с несторианами заключалось в том, как и насколько божественное и человеческое во Христе сосуществовали. Сюда также относился более поздний спор о том, была ли Мария «богородицей», или «христородицей». Противоречие, заложенное в христианство при Афанасии, связанное с обожествлением Христа, откликалось и продолжает откликаться в христианстве разделениями и проблемами богословского и логического характера. Несторий был Константинопольским Патриархом - титул, в то время считавшийся подчиненным Александрии.
Хотя между этими двумя случаями внутрихристианской борьбы был временной промежуток, методы были одинаковы: добиться официального осуждения, а затем подавить несогласных силой. Сегодня, существует мода среди верующих по любому поводу кричать о том, что «их чувства оскорбили». У Кирилла не было таких предрассудков. Он организовывал отряды из наиболее агрессивных своих приверженцев, и просто громил храмы и монастыри своих христианских оппонентов (как и его предтеча Афанасий до него). Часто это приводило к кровавым стычкам, в ходе которых Кирилл использовал военные группировки (что вызвало его конфликт с властями Александрии). Отобранные монастыри и храмы занимались фракцией Кирилла. Священники убивались или изгонялись.
Способ действия Кирилла с другими христианами был циничным и предательским. Он использовал все подконтрольные ему средства и влияние для лоббирования заведомо ему выгодных политических решений, облекал их в доктринальную форму, и затем убивал своих вчерашних братьев и сестер, оскверняя их храмы, и не особо беспокоясь о том, насколько это совместимо с учением Плотника из Назарета, или о том, что осквернять храмы святотатственно.
2. Преступления против евреев — антисемитизм Кирилла Следуя уже сформировавшейся антисемитской традиции в ранней церкви — традиции, берущей свое начало еще от апостола Павла, Кирилл ненавидел евреев как «богоубийц», и «христоубийц». Исторически, между евреями и христианами существовала вражда, и эти антисемитские настроения, которыми Европа пропитывалась веками, привели позже к геноциду евреев при католическом фашизме. До этого, в православной Руси, евреев, которых называли «жидами» так же ненавидели и преследовали. Другими словами, Кирилл внес свой вклад в порочное наследие антисемитизма.
Как и его предшественники, Кирилл стремился бороться с евреями путем закрытия синагог и погромов еврейских кварталов. Он также периодически произносил антисемитские проповеди в духе, достойном Фюрера, которые вдохновляли христиан продолжить свое трудное дело и избавить мир от «еврейской заразы».
Один из примеров подлой и кровавой политики Кирилла была его нечестная политическая борьба. Однажды, узнав о том, что префект Александрии Орест готовит важный эдикт, касающийся еврейского вопроса, Кирилл тайно подослал книжника Иеракса разведать. Однако, евреи обнаружили Иеракса, и подняли бунт, обвиняя христиан в провокации. Подковерные политические игры Кирилла обернулись массовыми беспорядками, которые закончились убийствами и погромами. Чтобы умилостивить евреев, власти публично подвергли Иеракса пыткам.
Антисемитизм — преступление, которое всегда сопровождало христианство во всех его ветвях — католичестве, православии, и протестантизме. Только после ослабления христианства в середине 20 века антисемитизм начал идти на спад. В православной России, на фоне религиозно-националистического шовинизма, антисемитизм все еще достаточно силен.
3. Преступления против государства. Как мы видим, христианский терроризм Кирилла был обращен против всех трех основных его политических конкурентов. Его нетерпимость распространялась на всех. В третьей плоскости — отношений с государством и язычниками — Кирилл также вел себя как террорист и преступник. Практически сразу он вступил в конфликт с гражданской властью. Его использование насилия в качестве проявления христианской любви постоянно сталкивало его с префектом Орестом.
Орест был христианином. Но он был христианином «умеренного крыла», и то, как Кирилл пользовался услугами военных для своих погромов, возмущало его. Проповедуя христианскую терпимость, Орест старался создать в Александрии условия, в которых различные фракции могли бы существовать в относительном мире. Ему в этом помогала его советница — греческий философ и ученый Гипатия. Гипатия была важным философом и ученым, внесшим свой вклад в развитие Афинской Школы. Орест стремился приблизить к себе несколько одаренных людей с каждой стороны — из язычников и евреев, чтобы представлять интересы разных фракций. Это возмущало Кирилла, который считал, что христианская власть должна строить общество только для христиан.
Когда стало очевидно, что Гипатия помогает Оресту сдерживать христианский терроризм Кирилла, Кирилл решил воспользоваться своим козырем, которым он пользовался в тех случаях, когда его подлые интриги и церковное давление не давали желаемых результатов. В Нитрийской пустыне в небольших деревнях и оазисах, располагались крупные монастыри. Их монахи были известны своим радикализмом и склонностью к насилию — и многими другими христианскими добродетелями, которые они вырабатывали в себе, уединившись от «пороков мира сего». В нужный для Кирилла момент, эти монахи подтягивались в Александрию.
В одном таком случае, когда евреи взбунтовались против Кирилла, узнав, что он подослал к ним шпиона — Иеракса, Кирилл решил воспользоваться предлогом и приказал изгнать евреев из Александрии. Этим он откровенно вмешался в дела государства, и Орест обличил его в этом. Кирилл проигнорировал его требование и продолжал разыгрывать смертоносную карту насилия. Отказ Ореста потворствовать преступным планам Кирилла привели к тому, что Кирилл подтянул в Александрию свои отряды нитрийских монахов-боевиков, которые фактически попытались совершить переворот, забросав Ореста камнями. Христианская охрана бросила своего префекта перед лицом фанатиков. С разбитой головой и залитый кровью, Орест чудом спасся. Ему на помощь пришли жители Александрии, которые ценили все то добро, которое их префект делал для них, и боялись усиления власти христианских террористов в лице Кирилла. Орест позже написал письмо императору Феодосию II, в котором рассказывал о беспорядках, организованных Кириллом. Узнав о том, что Орест пишет на него жалобу, Кирилл написал свое собственное письмо, где изложил свою версию произошедшего. Он также нашел тело монаха Тавмасия, того самого, который разбил префекту голову камнем и был убит пришедшими на помощь жителями города, и выставил это тело в главном храме Александрии, провозгласив его мучеником. Естественно, никто этого террориста мучеником не считал кроме самого Кирилла, и ему пришлось позже отказаться от своих слов.
По сути дела, поступки Кирилла — это поступки рвущегося ко власти бандита, который не останавливается не перед чем для достижения своих целей. Там, где даже доктрины его церкви мешали ему, Кирилл через них переступал. Он был готов на массовое насилие, убийство представителя власти, государственный переворот, лгал не краснея, стараясь сделать из убийц — святых, и оправдать себя ложью в глазах императора. Но это было еще не всё. Когда план Кирилла не удался, он показал, что готов пойти на еще большую подлость.
4. Зверское убийство Гипатии На неудавшееся покушение на префекта и падение своего имиджа в глазах жителей Александрии после беспорядков, Кирилл ответил по всем правилам бандитского мира. Через некоторое время, была зверски убита советница префекта Ореста, Гипатия. Гипатия вошла в историю как один из последних античных философов и ученых - математиков и астрономов - перед тьмой христианских Средний Веков.
Опять пригодились нитрийские монахи. Войдя в город и организовав беспорядки, они, руководя бандами других радикальных христиан-реваншистов, остановили карету Гипатии. Действиями толпы руководил человек Кирилла, Петр Чтец. Гипатию выволокли на землю и сорвали с нее одежду. Затем ее избили, и проволокли по улицам до Кесарийской Церкви, незадолго до этого отнятой Кириллом у его оппонентов. Там, прямо в церкви, над Гипатией надругались. После чего ее тело разрубили на куски, вывезли за стены города, и сожгли.
Особым поводом к ненависти послужила красота Гипатии. Она была женщиной не только сильного интеллекта и воли, но и редкой красоты. В обнажении и ее тела и последующем надругании над ним, видна вся ненависть к прекрасному, к сексуальности, красоте, пропитывающая христианство, и выражающаяся в сексуальных извращениях, в злобной ненависти, стремлении унизить и растоптать любую сексуальность и красоту. Как статуи в Ватикане, которым новые христианские хозяева велели поотбивать члены, на места которых были позже пристроены фиговые листки. Подлость и месть христиан по отношению к Гипатии была жестокой и беспощадной. Кириллу удалось зверски убить ее, и взять свой жестокий реванш. Со времен Возрождения, образ этой прекрасной и храброй женщины, способной противостоять фанатизму, жестокости, и мракобесию, будоражил умы многих художников и мыслителей.
Большинство современных историков считает, что Гипатия была важна для Ореста не просто как советник. Она также играла важную роль в укреплении баланса сил. Орест приглашал к себе для совета представителей еврейской и языческой партии, кроме того, что на него сверху давила христианская партия с Кириллом во главе. Представители других партий, вхожие в Оресту, были знаком политики, уважающей интересы всех сторон в городе. Убийство Гипатии разрушило этот баланс, дестабилизировало обстановку, создало условия для диктатуры христианского террора, и открыло дверь к началу уничтожения христианами рукописей Александрийской Библиотеки (при Кирилле начали с части библиотеки именуемой "Серапиум", где хранились наиболее ненавистные ему рукописи). Булгаковский Воланд говорил, что "рукописи не горят". У Кирилла они горели и были безвозвратно утеряны для истории. Кирилл показал, что он в полной мере владеет методами террориста самого высокого уровня. Террориста политического масштаба.
Заключение
По мере того, как религия была свергнута со своего доминирующего положения в жизни обществ, взгляды исследователей обратились в прошлое. Вопрос того, что христианские «святые» были на самом деле политиканами и преступниками, возник вновь и прозвучал четко и неоднозначно. Христианству нечего противопоставить этим обвинениям. Максимум, что могут сделать христианские апологеты — это попытаться насколько это возможно, показать Кирилла непричастных ко всем совершенным им злодеяниям. Но это совершенно бесполезно для них. Антисемитизм Кирилла очевиден из его речей и трудов. Его коварство и жестокость закреплены во многих исторических документах. Даже если предположить, что он не руководил некоторыми из совершенных им зверств напрямую, это нисколько его не оправдает. Ведь он находился во главе всей этой машины фанатизма и беспредела. И в истории нет ни одного свидетельства того, чтобы он хоть как-то пытался остановить адские жернова этого механизма лжи и насилия.
Методы Кирилла в полной мере отражали его жестокость и беспринципность. Его политика лжи, запугивания, подковерных интриг, борьбы за власть, и насилия позволила христианству укрепиться в Александрии. Но эта жестокость и циничность сыграла также злую шутку с церковью. Когда я 8-9 веках в Египет пришел ислам, вся эта пропитанная цинизмом и насилием религия пала почти без боя. Люди целыми городами переходили в ислам. Даже крестовые походы и вмешательство Рима не помогли восточному христианству перебороть весь тот негативный осадок, который Кирилл и ему подобные откладывали в сознании людей веками. Но историю пишут победители. А радикальное крыло Кирилла тогда победило. Его кровавая ортодоксия стала единственной христианской ортодоксией на многие века. Взгляды других христиан, которых он вытравил, и чьи церкви он осквернил, были внесены в список ересей.
Кровавая ортодоксия и пренебрежение к методам создали условия, в которых позже официально была узаконена практика религиозного подавления инакомыслия, насилия, пыток, и убийства — Святая Инквизиция. Методы насаждения христианства огнем и мечем дали свои плоды по всему миру — от обращения германских и скандинавских племен до крещения Киевской Руси. Антисемитизм Кирилла внес свою лепту в стойкую ненависть к евреям, которая пропитывает историческое христианство, которая стала причиной католического геноцида против евреев во время 2 мировой войны, и которая по сей день просматривается в христианском националистическом шовинизме — как в России, так и в других странах, где эта религия еще сильна.
Знание истории полезно тем, что мы видим в этой истории и хороших христиан — таких, как префект Орест. И греческих философов, таких, как Гипатия, которые вместе противостояли преступнику Кириллу. Они противопоставили совесть против насилия — но проиграли. Они проиграли тогда, когда насилие было главным языком. Это тот язык, который так стремится использовать и современное православие в желании привлечь государство, инструменты насилия и принуждения, к подавлению инакомыслия и свободолюбия. Но мы говорим на другом языке. Следуя всему тому лучшему, чему мы учимся в истории у таких людей, как Орест и Гипатия, мы обращаемся к совести с призывом овтергнут религию и порождаемое ей насилие.