Страничка посвященная А. Невзорову

Александр Невзоров о вере, религии и церкви. Часть 1
понедельник, Август 08, 2011 2
Журналист Александр Невзоров беседует с корреспондентом портала Credo.Ru Александром Солдатовым. Часть первая: о служении в РПЦ МП, о неудачной попытке крещения, "интересном случае" в алтаре и о том, почему Невзоров – не профессиональный атеист.
"Портал-Credo.Ru": После ряда Ваших недавних выступлений по телевидению Вы стали чуть ли ни знаменем нового российского атеизма. Значит ли это, что Вы пошли в профессиональные атеисты?
Александр Невзоров: Нет, я не пошел в профессиональные атеисты. И занимаюсь атеизмом, скажем так, левой ногой, по разным причинам. Первая причина, наверное, в том, что я с детства очень не люблю блокады. Всякие блокады, и когда я вижу какую-нибудь блокаду, то у меня просыпается старый охотничий инстинкт — блокаду прорвать. Попы же оказались настолько глупы, что организовали все-таки в России эту информационную блокаду, и возникла ситуация, при которой никакие слова, кроме строго комплиментарных или полностью бесцветных, неупотребимы и невозможны…
Что я испытал один раз на себе. У меня был дружок, главный редактор одного из главных московских журналов, который долго меня уговаривал написать. Я ему одно время писал… При этом надо знать, как я пишу: из меня как из больной маститом козы выдаивают за час до сдачи номера какой-нибудь текстик. И вот там я испытал вдруг на себе, что такое православная цензура, и понял, что дело обстоит достаточно плохо.
- Разумеется, Вы не готовы назвать этот журнал?
- Я не знаю, как он сейчас называется. У Миши Леонтьева журнал вечно называется по-разному.
И тогда я оглянулся. Вообще тема религии меня интересовала после 1991 года весьма мало. При этом я совершенно не "интернетный" человек. Мне, как популярно это объясняют ребята из "Здравомыслия", негде "подогреваться". Мне пытаются сбрасывать какие-то материалы, и я с огромным удивлением выясняю, что, оказывается, кипят страсти.
- Да еще какие!
- Выясняю, что во время той же самой программы "НТВшники", оказывается, кто-то "ушел из студии".
- А у Вас не было тогда перед глазами картинки?
- У меня была картинка, но я не заметил, чтобы кто-то ушел. И у меня очень богатый студийный эфирный опыт, я очень много видел людей, у которых случался приступ диареи и которые выскакивали из студии, но потом могли придумать какое-то высокое объяснение этому, а могли просто честно сказать, что понадобилось срочно на горшок. Поэтому я на такие вещи не обращаю внимания. Чего было уходить – не понимаю, я никого не обижал.
- Давайте поговорим подробнее об этой передаче "НТВшники". Как Вам кажется, ведь это не первый был случай, когда на центральном канале, финансируемом фактически Кремлем, выходит программа с некоторым "наездом" на официальную Московскую патриархию? До этого вышел довольно нашумевший "Прожектор Перис Хилтон" на Первом канале, где о. Всеволода Чаплина критиковали, да и патриарха, в псевдосатирической манере – но, тем не менее, это Первый канал! Теперь вот этот выпуск, большая программа на Пятом канале, потом программа была на “Радио "Россия", официозном канале, о том, что не удался эксперимент с введением "Основ православной культуры" в школах, с военным духовенством. И вот, наконец, эти "НТВшники". Прайм-тайм, воскресный вечер… Не считаете ли Вы, что это все-таки заявка на некий новый российский тренд деклерикализации, скажем так, исходящий от власти?
- Не знаю, не могу оценить. Но могу сказать, что уговаривали лично меня НТВшники достаточно долго. У меня очень плохие были отношения с НТВ на протяжении всех этих лет. И любое информационное участие и вообще участие в программах НТВ было исключено. Было запрещено даже категорически произносить эту аббревиатуру моим замам. Когда звонили и просили выступить, все знали, что с НТВ мы дело не имеем. Какими-то хитрыми путями узнали мой прямой телефон, стали меня уговаривать.
- Сколько это продолжалось?
- Почти две недели. Я ведь не очень охотно иду на эти все демарши. Совершенно у меня нет желания оказываться "главным поповедом страны".
- "Попобоем"?
- Каким "попобоем", помилуйте! Я же даже камеру в руки не брал. Когда мне говорят, что я веду войну с какой-то там церковью, я обращаю робко внимание на то, что я действительно не брал в руки камеру. При том что сейчас, конечно же, когда уже разгорелись страсти, когда выяснилось, что я в эпицентре этих страстей, вдруг "попер" невероятный материал.
Недавно пришла пленка из салона красоты. Девушка, администратор салона красоты…
- Это в Интернете размещено?
- Нет, я запретил это в Интернете размещать. Ничего там не размещено. Никто бы не посмел без меня ничего разместить. Речь идет о пленке из салона красоты, где эпилируются два мальчика. Два 18-летних мальчика, которые эпилируют себе ноги, животы, зады, объясняя, что иначе "начальство будет сердиться". Но сейчас все верткие, хитрые, у всех есть телефоны, на которые все можно снимать и фотографировать. Девчонка одну из этих эпиляций – частично, с соблюдением приличий, - запечатлела на видео, и потом разговорилась с этими ребятами. Она была уверена, что ребята работают у какой-нибудь сексуально озабоченной злыдни…
- Это здесь, в Питере?
- Нет, это в другом крупном городе. …У злыдни, которая насилует своих молодых сотрудников. А потом выяснилось, что это два иподиакона! И я с ней связался, отправил ее непосредственно на службу в собор, и она мне этих же двух мальчиков, которые в салоне красоты эпилируют попы и ноги, объясняя, что иначе начальство будет сердиться, запечатлела во время служения, с рипидами и прочим. Нет, в этот ваш Интернет мы ничего такого не кладем.
- Да, виноват, в Интернете была девушка, которая рассказывала о том, как попы приходили освящать ночной клуб…
- Нет, это мелочи. С эпиляцией все гораздо живописнее и плюс - абсолютно документально. Причем это один из тех молодых архиереев, который сейчас вроде бы не был замечен в этом "голубом" спектре и который в этом качестве совершенно неизвестен. Хотя я на своей памяти много чего имею… Ну, я видел минет в алтаре… Не могу сказать, что на меня это произвело сильное впечатление.
- На Смоленском кладбище?
- ??
- Ну… мы знаем немножко биографию Вашу, Вы же не скрывали этот эпизод своего служения...
- Но у меня, помимо Смоленского кладбища, был еще Никольский собор, церковь Иоанна Богослова в Ленинградской духовной академии, церковь на Волковском кладбище…Давайте конкретную географическую точку опустим. Но там служил один из владык, и, как Вы знаете, есть такой чудесный момент, когда все духовенство выходит на солею, и закрываются царские врата. Певчие в этот момент бегут курить... И вот, я услышал то шуршание в алтаре, которого по идее не должно было бы быть. И увидел эту сцену с иподиаконом. Я не стал к ней приглядываться. У меня ориентация традиционная, и смотреть на это мне было противно. Я увидел только жирную веснушчатую лапу одного из архиереев и головку этого иподиакона, движения которой он "ритмизировал", скажем так. Причем как они ухитрились задрать саккос, я совершенно не понимаю, ведь это почти невозможно. Но как-то ухитрились. Необыкновенно талантливые ребята.
При этом я понимаю, откуда берется педофилия и педерастия в церкви, понимаю, что девочки – это проблема. Это всегда чревато истерикой, размазанной тушью по лицу, стоянием под стенами церкви или академии со слезами, с проклятиями, с требованиями выяснения отношений и так далее, и так далее. А иподиакон – существо-то безответное, ему либо карабкаться по этой лесенке, либо не карабкаться.
Но это, опять-таки меня мало касается. Это все противно.
- Было ли это ударом для Вас, повлияло как-то на Вашу жизнь?
- Нет, на меня это никак не повлияло. Я не был неофитом, я был даже некрещеный.
- И при этом Вы прислуживали, и даже чтецом были?
- У меня был потрясающий голосина, и когда я пел в хоре, если я понимал, что мне не удается переорать хор в Никольском соборе из 70 человек, то я, по крайней мере, оставлял такой "хвост", что всем было понятно, что это я.
- То есть Вы воспринимали это только как работу?
- Абсолютно. Это были свирепые, тяжелые брежневские времена, когда это была экзотика, когда это было все равно что удрать к индейцам. Шататься по монастырям с какими-то забавными алкоголиками, писать иконы у архимандрита Тавриона (Батозского), быть выгнанным из какого-то женского монастыря за веселую историю с монахинями и т.д. Это все было замечательно, и потом это все, естественно, прошло.
А не крестили меня, как мне рассказывал дед, вот почему. У меня была нянька, которая задумала меня отвести крестить, но об этом узнал дедушка, который был генералом госбезопасности. Они нагрянули в эту церковь, процесс прервали, окунув попа во всех его одеждах как раз в купель. А меня в качестве компенсации за моральную травму, которую я должен был пережить, два раз подряд (!) отправили в кино на "Великолепную семерку". Так что у меня было другого типа крещение, гораздо более для меня понятное.
Понимаете, тогда верить или не верить было вообще невозможно. Потому что вера или неверие – это не удел 17-18-летних. Это выбор взрослого человека, который, в общем, уже понимает серьезность и весомость этого выбора. Я не был взрослым в 17 лет.
Александр Невзоров о вере, религии и церкви. Часть 2
вторник, Август 09, 2011 2

Журналист Александр Невзоров беседует с корреспондентом портала Credo.Ru Александром Солдатовым. Часть вторая: о сотрудничестве с КГБ, мыслях о монашестве, попе-стукаче, кощунстве и православии как идеологии.
"Портал-Credo.Ru": Разные люди взрослеют в разном возрасте…
Александр Невзоров: Все-таки я не был взрослым в 17-18 лет — это совершенно точно. Но определенного рода знания, определенного рода понимание у меня были…
Потом была скандальная история с регентшами в Духовной академии. Но ведь я был единственным человеком там с традиционной ориентацией. Я пытался оправдываться, что "ребята, я же за всех вас тут отдуваюсь!" Одним из действующих ныне иерархов
- …и неплохо действующих…
- …мне было сказано, что надо подумать о братской любви или здесь нечего делать.
- То есть Вы его как объект братской любви привлекали?
- Возможно. Но поскольку интересы уже были на излете...
- Интересы к чему?
- К этой субкультуре. К тому же, я в то время уже квалифицированно и за большие деньги падал с разных этажей и лошадей. И мне это больше нравилось. В общем, я оставил эту скорлупу, эту сброшенную кожу совершенно без всяких сожалений. К тому же, меня тогда не интересовала карьера, но если бы я задумался, я бы понял, что карьеру в церкви будет сделать достаточно сложно, не переходя вот этой грани. А грань, в общем, блевотная.
Я ничего не имею против — мне совершенно все равно, кто как этим занимается. Хоть с помощью арбузов, с помощью электрошокеров или эскалаторов — мне это совершенно по барабану. Но ко мне это неприменимо. Вот так получилось.
- То есть все эти разговоры, что Вы думали монашество принимать, в духовные школы поступать — это все глупости и не имеет отношения к реальности?
- Это все было в течение полутора лет.
- Прямо до мыслей о монашестве доходило?
- До определенного рода послушничества.
- Притом что Вы некрещеным были?
- А мне же было все равно — я наблюдал за своими приятелями, которые крестились по 5-8 раз, просто из интереса к этому процессу.
- То есть монахом Вы бы стали, так и не приняв крещения?
- Нет, у меня все же были сильные предохранители — верующим человеком я не был никогда.
- И монашество для Вас — это тоже поиск экзотики?
- Да, это же черный шифон. Это же абсолютное отделение от ненавистного коммунистического государства, как мне тогда казалось.
- Внимание женского пола, опять же.
- Колоссальные возможности, открывающиеся на исповеди и во время совершения других таинств. В общем, что называется, "не пошло". Но знания все равно были приобретены. Своеобразные, может быть, и неполные, но, тем не менее, некоторые.
А потом возникла ситуация уже 90-х годов. Но разговоры про какое-то мое "агентство в КГБ" — это, конечно, совершеннейшая глупость. У меня не было такой ни необходимости, ни потребности в этом агентстве, изначально не было.
- Вы сами завели этот разговор о Вашем сотрудничестве с КГБ на передаче "НТВшники"…
- Я сказал о том, что это была личная просьба моего друга - Крючкова. Это все, что я сказал. Если угодно, тем, кто не понял, могу пояснить, что это были 89-90-е годы. Мы все были, образно говоря, сообщниками — готовилось ГКЧП. И круг, условно говоря, заговорщиков, был достаточно велик. Естественно, делили обязанности по мере своих возможностей и по своей территориальной принадлежности. Мы действительно все очень искренне к этому относились тогда.
- А долго ли Вы дружили с Крючковым? Все-таки у вас большая разница в возрасте. Что вас так сблизило?
- Долго дружили. Его сблизили со мной мои возможности. Меня сблизили с ним его обаяние, хитрость, ум и колоссальные информационные возможности Комитета. Конечно, колоссальные информационные возможности, которыми я пользовался безгранично.
При этом ни о каком агентстве речь никогда не заходила. Я не вижу ничего страшного в том, если бы и зашла, потому что не надо думать, что есть хоть одна фигура в так называемой большой журналистике, которая ровно наполовину не состоит из сотрудника КГБ — как две склеенные половинки.
Причем это же не то КГБшниченье, которое я видел со своими ребятами. У меня-то был иммунитет, поскольку дед мой был очень уважаемым человеком, и я во многом вырос в стенах Литейного 4 — у дедушки был адъютант, который меня забирал из садика, приводил. Я помню, меня потрясли ключи — это было первым воспоминанием — в колбах, в пеналах, в запечатанных пеналах. Это на меня произвело колоссальное впечатление.
Потом я видел, как попы сливают исповеди на конспиративных квартирах — впервые увидел попа.
- Именно в такой роли?
- Да. Он был добродушный, очень толстый, в галошах и в русской шапке. И он сидел с тремя лейтенантами и весело им чего-то рассказывал, а они это все записывали. И потом мне объяснили, что это такое. Притом, что мне никто не объяснял, что такое поп. Никто мне объяснить, что такое поп — чем занимается это темное, волосатое, непонятное существо — не догадался.
- А своих догадок у Вас не было?
- Нет, я совсем был пацаненком.
Я сейчас смотрю на своего ребенка… Как-то он увидел в супермаркете попов — причем произошло буквально столкновение, попы замерли метрах в трех от меня, и маленький Сашка спросил: "Кто это?" Я понял, что мне надо что-то отвечать. И что меня слышат и они, и он, и быстро организовавшиеся люди. И я понял, что я должен сказать правду. Я сказал правду: "Это враги Микки Мауса". Что, собственно, абсолютная правда, потому что мы помним все эти наезды

на буржуазную культуру, на чуждые идеалы и т.д.
- Сейчас "Новая миссионерская стратегия" РПЦ МП подразумевает воцерковление, наоборот, Микки Маусов, Гарри Поттеров. Есть такие личности, как Андрей Кураев…
- Да, мы знакомы.
- Всеволод Чаплин тоже по-своему креативен - протоиерей, с которым Вы обменялись любезностями.
- Нет, он очень глупый. Понимаете, для того чтобы оценить Чаплина, мне все-таки надо быть уверенным в том, что вера как таковая — то, о чем они говорят, — существует. У меня нет такой уверенности. Я допускаю веру Эйнштейна, для которого вера была неким пониманием сложности устройства Вселенной и ограниченности его собственного знания об этой Вселенной — это понятно. Когда вера — это всего лишь отсутствие знания — мне это понятно. Когда человек видит прозрачную жидкость, похожую на воду, которая вдруг загорелась, и начинает верить в необыкновенные свойства этого.
А когда я смотрю на человека и мне надо поверить, что он всерьез считает, что разговаривают кусты, что бог — это дяденька, который бросается камнями, что бог живет в коробочке, что возможен партеногенез, что мертвецы способны к вертикальному взлету… Заподозрить сидящего напротив меня человека, что его мировоззрение выстроено таким образом, я не могу. Я понимаю, что он во власти каких-то идеологем, во власти какого-то азарта. Но допустить реальность так называемой веры мне очень сложно.
- Вы имеете в виду только библейскую, христианскую веру? За пределами этой традиции ведь может не быть подобных представлений о боге.

Журналист Александр Невзоров беседует с корреспондентом портала Credo.Ru Александром Солдатовым. Часть третья:
О неприятии бога Библии, о клерикализации путинской «вертикали» и о Петре и Февронии как образце супружеской верности.
"Портал-Credo.Ru": А не считаете ли Вы, что опыт XX века — то, что произошло в 17-м, а затем в 37-м году — стал неким историческим фиаско того типа церковности, который была до этого?
Александр Невзоров: А я об этом неоднократно говорил.
- А после фиаско на этих руинах ведь может вырасти какая-то свежая трава? Возродиться то христианство, которое существует вне тотального альянса с государством, с мирской властью?
- Я боюсь, что мы здесь с Вами немножко разойдемся во взглядах, потому что я считаю, что христианство само по себе — предельно жестокая штука и предельно опасная. Не хочу никого обидеть, но вынужден заметить, в том числе, и то, что первые века христианства ознаменованы уничтожением драгоценной для меня античной культуры. Это очень показательный пример.
Вынужден заметить, что главный герой "фэнтези" под названием Евангелие тоже, с точки зрения обычного читателя, — это экзальтированный раввин... Уже одни эти забавы со смоковницей чего стоят.
Давайте вспомним, как он процитировал — это была авторизованная цитата из Ветхого Завета, — что тех, кто не примет вас, приведите ко мне и избейте передо мною. И еще слова о том, как восстанут дети на родителей, и что "я пришел разделить" — на самом деле там очень много библейской честности. Я уж не говорю про Библию, замешанную на таком количестве спермы, крови, призывов к расовым, национальным унижениям и убийствам…
И, более того, это книжка, из которой ясно следует, что ни о каком единобожии речи не идет. Например, если бы Вы оказались на необитаемом острове с девушкой, то Вы бы стали говорить ей каждый день: "Сволочь, не смотри на других мужиков! Сволочь, не заглядывайся!"? И вот, мы видим господа Саваофа Иегову, который бесконечно говорит: "Не сметь думать, о других! Не сметь возжигать! Не сметь приносить жертвы! Не сметь вообще смотреть в эту сторону!" По идее, он должен был бы знать, что он один, что он совершенно свободен от всякой конкуренции.
- Почему один? Он же человеку дал многие из своих собственных способностей и сделал его равным себе по ряду параметров.
- Возможно. Я не видел Вашу фамилию в списке соавторов Библии — давайте мы все-таки будем говорить о том, как там написано. И вот там идет постоянная конкурентная борьба с другими богами. И создается ощущение, что библейскому богу достался в управление маленький, на тот момент экономически неразвитый народец, и он панически боится его потерять, потому что безработный бог — наверное, кошмарное явление.
И изо всех сил в него вцепившись и ревнуя, Он проводит свой народ мимо всех остальных богов, причем даже над тем же самым фараоном, которого долго уговаривает Моисей отпустить его народ из Египта, этот бог не властен. Там какой-то другой, который непосредственно заведует чувствами и мыслями фараона. Хотя все могло бы решиться так просто. Не надо было бы бросать жезлы, портить воду в Ниле, убивать всех египетских первенцев, насылать саранчу и жаб — не надо было бы всего этого паноптикума, все решалось бы гораздо проще… Ну ладно, эта книга необсуждаемая.
- Все Ваши примеры, связанные с неприятием религии, так или иначе связаны с иудео-христианской традицией. А писания других религий не вошли в Ваше поле зрения? Как пример "ущербности" религии, ее "опасности" Вы постоянно приводите только христианство.
- А эту я хорошо знаю, а те — нехорошо.
- Просто культурный контекст нашей страны?
- Да, во-первых. Я же живу здесь. А во-вторых, каждый зенитчик, чтобы грамотно работать, должен знать, как устроен "Мессершмитт".
- На всем культурном пространстве христианства активно наступает ислам…
- Я не вижу, что он наступает. Я вижу гонку вооружений и вижу их естественную реакцию. На каждый наш позолоченный купол они отвечают тротиловыми шашками, потому что у них нет возможности ответить иначе, а агрессия самозаявления, присущая вообще приматам в высочайшей степени, она должна как-то реализовываться.
Поэтому давайте вспомним, что когда все общественное пространство было полностью стерилизовано от любых признаков религии, мы действительно имели межнациональный мир — можно как угодно его трактовать, но мы действительно не резали друг друга. Может быть, это все не происходило в сладких декорациях свинарки и пастуха, но, тем не менее, у нас не было межнациональных свар. И думать, что это произошло только из-за чекистских пулеметов, которые были расставлены по всей стране — да нифига! У нас и сейчас этих пулеметов не меньше, а больше. И они еще лучше.
- Кстати, о роли чекистов. Это тоже ведь очень важная тема. У зрителей приснопоминаемой программы "НТВшники" осталось впечатление, что Вы были активным действующим лицом программы адаптации церкви к ГКЧП в конце 80-х годов.
- Конечно.
- Что мешает сейчас призвать Вас вновь на службу в качестве эксперта по деклерикализации России, если действительно Кремль, ФСБ подобные планы рассматривают?
- Я не буду отвечать на этот вопрос по разным причинам. Могу сказать, что я сейчас абсолютно в состоянии выбирать, чем мне заниматься. И всегда в состоянии выбирать сторону баррикад. Это не 96-й год, когда надо было идти в наемники к любой идеологической силе, где просто больше платили.
Я не думаю, что разговор о КГБ как-то связан с деклерикализацией, потому что я предполагал, что это ни для кого не секрет. Эта агентурная вертикаль — она была всякой. Не надо думать, что это были сплошь дяденьки, которые получили четкую разнарядку в органах — много было таких. И это были чудесные люди, которые, узнав, зачем я к ним, совершенно расслаблялись, вытаскивалась пачка "Герцеговины Флор" и начинался нормальный разговор.
То, что я вижу сейчас в кабинетах профессоров, когда они вынуждены ставить какие-то бумажные иконостасы, — это все воспринимается как портрет Брежнева, который надо было вешать. И это суровое поколение, воспитанное атеизмом, оно все это презирает и ненавидит, но играет в эту игру, просто потому, что есть начальник академии, начальник университета, который…
- Который что?
- Возможно, он тоже пририсовывает усики иконе богоматери.
- Кто же не пририсовывает? Куда же эта вертикаль упирается?
- Я думаю, что, возможно, только их ближайшие родственники, если они еще остались.
- Они достаточно могущественные, чтобы заставить путинскую вертикаль вешать везде эти изображения?
- Черт его знает! Путинская вертикаль феноменально глупа. И путинская вертикаль все делает только "методом тыка". Им показалось, что вешать иконы - хороший способ управления, и, не произведя каких-то полевых испытаний, полигонных исследований этой методики, ее внедрили и стали думать, что с ней делать.
Всем попам, с которыми мне приходилось встречаться в студиях и полемизировать, я всегда говорил: "Ребятки, ведь напротив меня мог сидеть лама, или мулла, или жрец вуду — ведь вопрос только в государственной поддержке, на вашем месте мог быть кто угодно. И православие само по себе не представляет ни опасности, ни интереса без этой номенклатурной составляющей. …Я с огромным удивлением узнал о том, что у нас введен новый праздник Петра и Февронии.
- Есть даже знак этого праздника на Вашем безымянном пальце.

- Это совершенно другое – обручальное кольцо. Нет, я вспомнил, что меня в свое время именно "Житие Петра и Февронии" потрясло невероятной глупостью. Давайте вспомним, что сделали символом супружеской любви и верности. Насколько я понимаю, эта девушка долго себя шантажом выдавала замуж. Князь Петр, в результате попадания на него капель крови дракона, был сильно изъязвлен, то есть у него была какая-то серьезная экзема. А в лесах жила барышня, которая все это очень хорошо лечила. Увидев очень приличного жениха, она сказала: "Либо замуж, либо не буду лечить!" Он сказал: "Девочка, лечи! Конечно, замуж!" Она его вылечила в баньке, но, будучи опытной целительницей, оставила ему пару язв.
Он добрался обратно к себе в Муром. Пока он ехал обратно в Муром, он снова пошел паршой – экземами. Вернулся и сказал: "Ну ладно!" Она сказала: "Либо замуж, либо не лечу!" Он ее взял замуж в результате ее шантажа. Пара оказалась бездетной — по крайней мере, мы ничего не знаем об их детях — ни летописи, ни житие об этом не упоминают. В результате, это брак закончился разводом, потому что они оба постриглись в монахи.
У монаха не может быть ни жены, ни мужа, ни даже воспоминаний об этом. После того, как они постриглись в монахи, начинается какой-то "кошмар на улице Вязов". Они умирают — он способствовал ее умиранию загадочным способом, посылая к ней вестовых — "пора умирать". В результате, каким-то образом она согласилась.
Любой монах — это схимник. Просто есть великая схима и есть малая схима. Их кладут в разных гробах. Но дальше начинается фильм ужасов, потому что эти покойники каким-то образом выкарабкиваются из своих персональных гробов и встречаются в каком-то одном общем на середине пути. Так продолжается два раза. Эти двигающиеся покойники — когда им уже исполнилось 3-4 дня — не были замечены гражданами Мурома, но каждое утро эту пару монахов находили в одном гробу! И вот этот весь кошмар у нас называется "Днем супружеской любви и верности"! Вот этот милый факт Вам как вообще? Притом что я постарался это изложить максимально корректно.
Это вам ответ на то, почему у нас православие стало одной из хребтовых доктрин государства. То есть это принимали люди, которые понятия не имели, что это, какая история у этого.
- То есть у этих людей из путинской вертикали не было выбора? Православие — это единственная готовая идеология, за которую они могли уцепиться?
- Поскольку мы с Вами знаем, что у православия, помимо его идеологической стороны, есть еще предельно мощная финансовая сторона…
- Но не мощнее, чем у Путина?
- Я не знаю, я Владимира Владимировича очень уважаю, как разведчика.
- Но не как бизнесмена?
- Я не знаю о нем как о бизнесмене.
…И эта финансовая сторона РПЦ МП гораздо интереснее всех остальных сторон всех остальных бизнесов в России, потому что она абсолютно неподконтрольна и свобода от налогов. Это феноменальный бизнес! Предполагать бескорыстие власти я не могу, даже если приставлю себе нож к горлу и категорически от себя этого потребую!
Поэтому я думаю, что главное здесь - эта теневая финансовая составляющая. Она играет определяющую роль, начиная с 90-х годов — поскольку церковь всегда была в известной степени освобождена от налогов, хотя я помню, что певчие платили чудовищный налог, и существует известное песнопение "ПлачУ и рыдаю". Это исполнялось, по-моему, 19-го числа — в день уплаты налога — специально.
- А разве не приходской совет платил за певчих?
- Не всегда. Каждый шел и платил в Сберкассе.
- Священники так вроде не платили?
- Не знаю. А певчие же не были стабильным контингентом. Они все время менялись. За богохульство никогда не выгоняли…

Александр Невзоров о вере, религии и церкви. Часть 4
понедельник, Август 15, 2011 0
- Но римские историки Тацит и Светоний считают, что у Нерона были веские причины поджечь Рим.
- Тацит — ни в коем случае. Светоний не является римским историком, он является беллетристом, "пикулем". Всерьез воспринимать Светония довольно сложно, потому что даже если мы посмотрим на причины оплевывания Гая Калигулы и на причины такого маниакального очернения его памяти, хотя вроде бы Сапожок ничем особенно не провинился, то мы легко можем понять причины, когда он потребовал воздвижения своей статуи в храме Соломоновом, и кто финансировал всю кампанию против него.
А Тацит отзывался о христианах с омерзением. О Нероне он отзывался все-таки достаточно нейтрально, то есть вопрос остается спорным. Как всегда: ищи, кому выгодно. Следовательно, когда мы говорим о мучениках, мы говорим о добровольцах, практически о самоубийцах, которые, в надежде на очень большой бонус, совершают то или иное действие. То же самое сделали эти ребята в боингах, направив их на башни-близнецы.
- То есть такие проявления веры Вы понимаете и готовы их принять?
- Я не готов их принять, потому что они слишком дорого обходятся. И тут я совершенно убежден, что если мы имеем дело с истинной верой, то она должна быть полностью изолирована от общества. И главное, что, поймите, это мое мнение. Я не претендую на роль последней или даже предпоследней инстанции. Я считаю, что каждый вправе развлекаться и заниматься чем угодно: хоть обожествлением героев еврейских сказок, хоть выпиливанием лобзиком.
Но если есть верующие люди, то мне жалко их, потому что ведь РПЦ вторглась в наше, отвоеванное еще со времен Вольтера пространство. Потому что сложился огромный пласт человеческой культуры — Фейербахи, Сеченовы, Докинзы, Вольтеры — мы оттеснили их. И когда церковь в чисто коммерческих целях… Если вы думаете, что уроки "Основ православной культуры" вводятся в школах для того, чтобы кого-то спасти — да нифига! Им просто нужно вырастить пару поколений покупателей свечек. И на самом деле за всем этим слова "иди, покупай свечки" и ничего больше.
Когда они вторгаются во все сферы жизни, тогда они подставляют веру этих несчастных людей, и ничего больше. Потому что те интеллектуалы, , которые будут сопротивляться, они же будут производить гораздо более жесткую ревизию христианского мировоззрения и христианской веры, безжалостно совершенно.
- Есть такой интеллектуал как Кураев...
- Да, мы с ним даже беседовали когда-то.
- Как Вы оцениваете его эксперименты? Они способны спасти репутацию официального православия?
- Мы с ним беседовали очень давно. Он очень глубокий обрядовер, который совершенно бессилен, когда ты ему говоришь: "Ребята, все эти ваши необыкновенные тонкости — это правила вашей ролевой игры. У каких-нибудь грибных эльфов, которые собираются в ЦПКО, тоже необходимо точно знать количество пластиночек на внутренней стороне поганки и не ошибиться, сказав, что их 68, а не 69 — там это считается невероятной безграмотностью. Но это правила вашей ролевой игры, которые меня совершенно не интересуют. Я вас оцениваю как общественное явление. И как общественное явление вы омерзительны".
Почему Кураев, собственно говоря, многократно уклонялся от встречи со мной? Когда я был на "Пятом канале" в эфире, я просил сделать мне очную ставку с попом и всегда заказывал Кураева. И Кураев всегда избегал этих встреч. Потому что он умный, в отличие от них, и видит, что с моей тактикой ему невозможно конкурировать — я не собираюсь говорить о высоком, я не собираюсь рассуждать про бога — мне это совершенно неинтересно.
Но как внутренняя, каббалистическая, но вместе с тем наиболее интеллектуальная составляющая РПЦ он, конечно, занятен. То, что я видел — это действительно запутавшийся в собственной премудрости и достижениях — подсчетах количества демонов на кончике иглы — человек. Но как только ему говоришь, что "блядь, нет иголки и нет демонов", то ему становится плохо.
- Вот это слово он любит по-церковнославянски.
- На самом деле, он абсолютно прав. Потому что это блуд, слово "блядословие" употребляется в Четьях-Минеях митрополита Макария чуть ли не на каждой странице. И это нормативные слова церковнославянской лексики. Здесь, надо сказать, Кураев прав. Я не знаю, насколько он прав во всем остальном, но здесь он прав.
- Нашли точку соприкосновения, слава богу! Здесь, в Петербурге, есть еще более утонченный православный интеллектуал — епископ Григорий (Лурье). Вы слышали что-нибудь о нем?
- Катакомбщики?
- Да, нового формата.
- Типа ИПЦ?
- Да. И он, будучи епископом, антиклерикал.
- А они антиклерикалы только потому, что грубо нарушается закон о свободе конкуренции. Потому что на этом рынке религиозных услуг есть масса организаций, которые тоже мечтали бы оказывать религиозные услуги. Я вообще не понимаю, куда смотрит Антимонопольный комитет.
Я же не против того, чтобы кто-то во что-то верил, более того - меня это абсолютно не касается. И я готов потерпеть ради удобства и душевного комфорта других людей - неважно, чем они увлечены: собиранием марок или верой в мертвецов с вертикальным взлетом.
Я готов потерпеть. Вы отбираете у меня музей, потому что он вам нужен для вашего молитвенного дома? Хорошо, хрен с вами, если он вам так нужен, то берите! Тот же самый Казанский собор — я уже никогда не смогу отвести туда ребенка, потому что я не пойду в молитвенное собрание — я не знаю, сколько раз надо бить в бубен, как приседать и нужно ли трясти козьими копытцами в этот момент — я вправе всего этого не знать.
Если им это так надо, если для них это так важно, пожалуйста, пусть берут — я обойдусь — это не предмет крайней необходимости для меня. Я готов терпеть издевательства и ущемления своих чувств. То есть я готов был бы уважать верующих в той степени, в которой они уважают мое неверие, но они его не уважают.
- В обратную сторону Вы не готовы пойти до того предела, до которого они идут, критикуя Ваши атеистические убеждения? Вы более культурный человек?
- Ко мне всякие бирочки, в том числе и "культурный", вешать не надо — я бываю всяким — как неоднократно честно говорю.
- Если будет хорошая цена, Вы пойдете громить?
- Нет, громить не буду, в любом случае. И более того, что меня больше всего раздражает, что когда этих сволочей будут сбрасывать с колоколен, мне же их придется прятать — вот самое противное во всем этом.
- Как скоро начнется это сбрасывание, с Вашей точки зрения?
- Сбрасывания не будет как такового.
- А что будет?
- Будет просто введение тех нормативов, когда в какую-то минуту, учитывая незаконность, непрозрачность, огромность финансовых оборотов, просто будет введен налог на прибыль и налог на недвижимое имущество — все. Этих двух маленьких документиков хватит для того, чтобы РПЦ лопнула, забрызгав собой все вокруг.
Тогда начнутся несчастья — начнется расползание по сектам. Тогда вот эти все "диомиды в прогрессии"…
- Альтернативное православие?
- Да. Развалятся на десятки тысяч различных сект. И конец будет достаточно благополучным, потому что та компания, которая претендует на роль в общественной жизни и в идеологии, начнет, наконец, заниматься Христом. И пусть они им занимаются.
- Большинство же в этой компании не умеют "заниматься Христом"...
- Вот это меня совершенно не интересует. Они могут заниматься хоть Кришной, хоть Вишну, хоть Христом, хоть Макаронным монстром, хоть Чебурашкой. И, более того, я постараюсь сделать все, чтобы к их убеждениям относиться нейтрально-дружелюбно.
Но то страшное, что делает РПЦ — она как татары, которые идут на штурм и ставят перед собой женщин и детей — она двигает впереди убеждения людей. И мы вынуждены, в первую очередь, херачить по этим убеждениям, потому что невозможно говорить о церкви, не затрагивая, в первую очередь, ее догматическую и каноническую стороны. Она предельно хрупка и предельно уязвима. Она только для тех, кто согласился играть в эту ролевую игру, и эти правила священны только для нее, для нас они ничего не значат.
И эти жулики прикрываются верой, чтобы в веру попали бы первые разрывные пули. А сейчас эти интеллектуалы — я уж не беру всяких докинзов и всех остальных — они же имеют гораздо больше коммуникативные возможности, благодаря тому же вашему любимому Интернету, благодаря тому, что все-таки это пространство отвоевано. И у нас очень крепкие позиции — еще стоят нерасчехленными много гаубиц, установок залпового огня и т.д.
И удар-то придется не по бородатым придуркам. Бородатый придурок быстренько сбреет бороду и на скопленные в церковном служении миллионы откроет сеть ресторанчиков и стрип-клубов. А вот та слепая и простодушная вера, которая помогает жить старушкам и помогает пережить смерть сына-накромана, например, она примет на себя удар.
- Как приняла его одна певица, которая в нашумевшей программе "НТВшники" оскорбилась Вашими богохульствами и покинула студию.
- Она хорошая девушка. Я не понял, чего она на меня обиделась — я ничего ей не сказал! Я даже не знал про то, что она ушла. Но в искренность ее этюда я не поверил. Я видел несколько верующих людей в своей жизни — это было совершенно другое. В любом случае, религиозная вера — это то, что, по определению, не может оказаться в шоу на телевидении.
- Вера — да, а клерикализация — может? Там был такой о. Сергий Кондаков, который был Вашим эмоциональным союзником.
- Я не видел. Эта запись склеена из тысячи кусочков. И записывалось все, как я понимаю, в разное время. Я никакого там Кондакова не видел. Они с этой записью очень долго тряслись, но я не видел.
Я просто знаю, что есть какой-то раскольник, который не принимает правил игры и всерьез думает, что у церкви могут быть какие-то легальные и чистые способы существования.
- Я не думаю, что он их не понимает — он 15 лет жил по этим правилам. Они ему просто уже поперек горла встали — "не вынесла душа поэта…".
- Не знаю, я, к сожалению, не могу ни одного попа оценивать, потому что не понимаю, что ими движет. За исключением тех иерархов, с которыми я общался при подготовке путча. Но там были не только кадровые чекисты, там была как раз чистая наша агентура, которой мне поручено было объяснять, как надо себя вести, а как не надо себя вести.
И поначалу я очень смущался, что пожилые, седые, бородатые люди должны были выслушивать от меня нотации, только потому, что я знаю о том, кто они такие. Но потом я, в общем, вошел во вкус. Но ожиданий-то они не оправдали. Им действительно подконтрольно ничтожное количество людей. То есть очень большое количество людей готово их слушаться в вопросах, как петь песенки, есть или не есть винегрет, совать ли палец в срамную щель Великим постом или не совать. Но насчет того, чтобы пойти и рвануть на себе тельник на баррикадах — ни-ни!
- Они-то Ваши инструкции выполнили 19 августа 1991 года?
- Хрен их знает! Они же все равно все продолжали гулять сами по себе, как гулял сам по себе оторвавшийся с чекистского поводка один из митрополитов. Правда, его прогулки прекратили известным образом.
- Он-то один гулял, а остальные?
- Я просто знаю про одного — того, который начал гулять сам по себе. Его прогулочки быстренько прекратили — рассердил он очень сильно.
- Не чувствуете ли Вы сегодня приближения революционных событий в России? Не ощущаете ли, что нарастает какая-то "волна народного гнева". И что эта "волна народного гнева" может по касательной зацепить церковную структуру, наподобие того, что было в начале XX века?
- Не знаю. Вы видите на мне платок? Я же не цыганка и не умею гадать. И политикой не занимаюсь вообще. Я политикой занимаюсь только тогда, когда мне за это платят — мне сейчас никто за это не платит, поэтому я ей совершенно не занимаюсь. У меня достаточно давно уже совсем другие интересы.
- Лошади?
- Что касается лошадей, то на эту тему уже сказано все, что можно. И я полагаю, что все точки над i расставлены.
- А что же тогда Ваш основной интерес?
- Знаете, я боюсь, что мой основной интерес абсолютно неформатен жанру интервью.
- Вы невольно стали символом антиклерикализма. Если бы к Вам поступил какой-то заказ на борьбу с клерикалами, что бы Вы стали делать?
- У меня есть ощущение, что клерикальную блокаду мы уже прорвали. Они могут визжать как угодно и делать все, что угодно, но блокада уже прорвана. Даже эти "НТВшники", несмотря на то, что там от меня осталось два процента, и самое прелестное и сильное они все-таки не решились показать, все эти "Пятые каналы" — это же все равно, что во времена Брежнева выйти и сказать, что "блять, КПСС — мудаки". Это примерно равноценно. Это не забывается, эту брешь не зарастить.
То есть они будут вынуждены играть по тем правилам, которые предлагаем мы. Вы предлагаете нам свои идеалы? Давайте-ка мы их попробуем на вкус и на цвет, пожжем кислотами сарказма, сделаем из них карикатуру, пожонглируем и посмотрим, а чего это вы нам предлагаете. Они же не хотели играть по этим правилам. Они думали, что они принесут нам свои идеалы, и мы все встанем во фрунт. А вот…
Антиклерикальный прорыв уже произошел. Но, что касается организованной кампании, я думаю, что тут найдутся другие любители, кроме меня. Меня ребята из "Здравомыслия" приглашали войти к ним в фонд — я отказался. Хотя мне очень понравились ребята, но я же понимал, что, когда это все начнется, по мне станут херачить. А когда по мне начнут херачить, то будут задевать их, их фонд. А они чудесные ребята, но не обстрелянные — они будут нервничать — зачем? А у меня сверхмощный иммунитет к этому за 25 лет сложился. К тому же, то, как херачат, меня разочаровывает, потому что начинают мусолить 35-летней давности тертые факты о психушке и т.д. Я готов сейчас устроить аукцион, поскольку у меня в биографии есть много действительно чудовищных, с точки зрения общественного мнения, фактов, о которых еще до сих пор неизвестно, поскольку нет, вероятно, профессионалов-журналистов приличного уровня, они еще не раскопаны. Поэтому я думаю устроить для православных и других изданий аукцион, где я предложу эти факты на продажу.
- Это превратит Вас в знамя антиклерикальной кампании. Вам тогда уже придется это возглавить, и свой бренд этому делу придать.
- Нет, я еще посмотрю вокруг…
- А если подойдет заказ?
- Заказ — это совершенно другое, это святое и вопрос цены. Но что касается добровольческой позиции, то я еще полежу в окопе, дождусь все-таки, когда подойдет Красная армия, которая обещает подойти.
- Обещает, да?
- Время говорит, что она придет.
Я не говорю о физическом противостоянии, я говорю исключительно об идеологическом противостоянии. Сейчас уже противостоящие подтягиваются потихонечку…
Десятилетие назад мысль о том, чтобы разговаривать по интернету, как по телефону, казалась фантастикой. Сегодня это возможно благодаря программе Skype


А. Невзоров. Традиционные религии опаснее сект

НТВ"Честный понедельник"от 03.10.2011.Тема передачи: РПЦ пытается навязать обществу свой образ жизни.

Видео: Мнение Приморского клира о патриархе Кирилле Гундяеве 2009 год

Windows XP ZverСD Lego v8.8.4 скачать бесплатно:

Филипп Гласс. Его знаменитая опера"Эхнатон" (скачать бесплатно)